Имя Генриха Блокка было столь же знаменито в России конца XIX века, как имя Сергея Мавроди в конце века ХХ. Богач, светский лев, румынский князь, щеголявший дворянским гербом, дарованным его роду королем Швеции, владелец роскошного особняка на Невском, 65, он просто не мог не вызывать доверия у клиентов и зависти у коллег. Но в 1906 году великолепный миф растаял как дым.
Self–made Блокк
Если и есть в истории человечества классический пример того, что называется self made man, то это как раз Генрих Блокк. Он не просто сделал себя сам, он сочинил всю свою жизнь. Дело в том, что ни князем, ни богачом, ни даже румыном наш герой не был. А родился он в 1861–м в Петербурге, в небогатой еврейской семье, в 1878 году окончил гимназию и несколько лет служил в различных банковских конторах — сперва письмоводителем, потом приказчиком, получая копеечное жалованье, но зато набираясь опыта. Как ему удалось обзавестись турецким паспортом, выданным в Константинополе, и турецким же свидетельством о рождении, история умалчивает. Но, как бы там ни было, уже в 1885 году он представлялся турецким подданным и румынским аристократом, повсеместно рассказывая, что отцом его был не безвестный учитель чистописания, а придворный каллиграф шведской короны. И был так убедителен, что ему верили. Правда, денег у новоявленного аристократа было маловато — все его сбережения не дотягивали до 500 рублей. Опираясь на этот капитал, он принял решение стать банкиром.
Быть финансистом на излете XIX века было легко и приятно. Публика отличалась полнейшей наивностью, финансовые инструменты блистали новизной, а большинство классических афер еще даже не задумывались. К тому же в России той поры только–только сформировался рынок ценных бумаг. И едва ли не самым популярным способом вложения средств стала покупка облигаций внутренних выигрышных займов. Инструмент это был надежный, обладатели облигаций получали по 5% годовых, а помимо того, могли рассчитывать на солидный выигрыш. Очень скоро эти ценные бумаги стали предметом торгов на бирже. Мало того, за пределами России ими даже открыто спекулировали, причем не какие–нибудь проходимцы, а банкирский дом Ротшильдов. По 12 рублей продавались 0,05 шанса выигрыша. Не самого выигрыша, а только шанса!
Торговлей этими облигациями и начал промышлять Генрих Блокк. Причем продавал он их в рассрочку, накручивая процент на платежи, доходивший до 36%. Просрочка хотя бы одного платежа приводила к тому, что клиент терял как право выкупа ценной бумаги, так и уже внесенные деньги. Разумеется, клиентов молодой финансист искал не в искушенной столице, а в провинции. И, сами понимаете, делал это, не имея ни лицензии, ни других необходимых документов. Большую часть своего первоначального капитала он вложил в еще непривычный провинциальной публике инструмент продвижения — рекламу. Разумеется, долго это продолжаться не могло: даже среди наивных провинциалов нашелся кто–то дотошный, петербургскому градоначальнику донесли о чрезмерно предприимчивом юноше. Но к тому времени Генрих Блокк уже собрал немалую сумму наличных, так что смог выкрутиться: в спешке меньше чем за день получил все необходимые бумаги и записался купцом первой гильдии.
Дальнейшая история как будто биография какого–нибудь отечественного банкира из 1990–х. Стремительно богатея на зверской процентной ставке, Блокк начал пускать пыль в глаза окружающим: приобрел имение, паровую и парусную яхты, обзавелся шикарным выездом и, наконец, выстроил здание собственного банка на Невском, 65, — такое, чтобы завидовали все. К этому времени он уже занимался всем спектром банковских услуг, а реклама банка "Генрих Блокк" стала столь же вездесущей и навязчивой, как впоследствии реклама "МММ".
На рубеже веков это был мощный и современный банк. В какой момент дела пошли под гору, никто не знает: банкир слишком хорошо умел "держать лицо". Однако факт остается фактом: к весне 1906 года дела банкира пришли в упадок. А 5 апреля, накануне Пасхи, вернувшись с какой–то деловой встречи, Генрих Блокк взял да и повесился у себя в кабинете.
А на Невском, 65, банков больше не было. Видимо, место оказалось несчастливым.Когда были вскрыты банковские хранилища, там не нашлось практически ничего ценного. Куда все делось — загадка.
Иван Хлебов, историк
